В небе взвыл двигатель геликоптера. Агата видела, как луч прожектора впился в здание инверторной, и замигали красные огоньки на шлемах опознавательные знаки федералос.
Параллельно раздавался резкий металлический голос динамика с явным латинским акцентом:
— Несистемные и отфильтрованные! Мы не хотим крови! Выходите с поднятыми руками по одному, в противном случае нами будет применён нервнопаралитический газ!
* * *
— Жжёный продал нас! — словно пытаясь перекричать динамик, во всё горло орал Мао-Мясник на другом конце заброшенной СЭС.
— Брось Мао, — успокаивал его Инженер, — парень не мог этого сделать.
— Мог! — не унимался Мао-Мясник, — Когда ты послал его в ту клинику за антибиотиками для Энри, он, ей богу, предупредил убешников через тамошних медсестёр.
— Подумай хорошенько, — отмахивался Инженер, — какой смысл сдавать ему наше местонахождение? Он мог сбежать от вас ещё там, в Мегаполисе.
— Это не военные! — истерил Мао. — Это федералос! Валим, шеф!
— Погоди, — Инженер всматривался в ночь. — Ждём…
Мао-Мясника раздражало его спокойствие. Вопреки своей врождённой щепетильности, сейчас шеф неохотно бросал в ответ ничего не значащие фразы, словно сплёвывал на землю бесполезную семечковую шелуху. По его виду можно было предположить, что он больше интересуется ночным небом, подмигивающим зарождающимися звёздами в смотровом окне операторской, нежели штурм элитного отряда Камарильи.
— Надя где? — раздражённо выкрикнул он.
Мао и Игорь переглянулись: шеф явно не походил на себя.
— Энри и Берк ждать не станут! — выкрикнул Мао. — Оба больные на голову!
— Фрогги, найди их! И пусть не вздумают! — распорядился Инженер.
Фрогги бросился к двери.
— Ты запер Жжёного? — убегая, бросил он стоящему у стены Игорю. Тот утвердительно кивнул.
Северянина мало интересовали эти разговоры, больше беспокоило, не даст ли осечку его недавно починенный АК-47 как случилось на прошлой неделе. Его звёздно-полосатые шаровары совершенно не подходили к армейской пиксельной куртке, но этого славянского великана трудно было чем-либо смутить.
В это время на другом крыле, под панцирем двухтонной аккумуляторной батареи Надя заряжала патронную ленту ручного пулемёта «Балиста-9», а Алекс с серьёзным видом наблюдал за её действиями.
— Такими пальчиками не патроны в гнёзда вкладывать, — наконец хмуро сказал он. Взяв армейский монокуляр со встроенным самонаведением, он поднялся к узкой бойнице, выдолбленной в фундаменте батареи, и принялся рассматривать пустыню. В тусклом свете звёздного неба различались контуры солнечных батарей, а под ними чернел силуэт электрокара, и шагах в десяти бегущая человеческая фигура, в которой Алекс распознал Агату Грейс.
— Готово? — он обернулся к Наде.
Лента была упакована в магазин. Присоединив к пулемёту монокуляр, Алекс выставил его перед бойницей и, обернувшись к девушке, спросил:
— Так сойдёт? — а, получив одобрительный кивок, продолжил: — У него отдача не для твоего плечика.
— Надеюсь, он не понадобится.
— Как твой отец? Не пойдёшь к нему?
Надя удивлённо посмотрела в ответ.
— Не бойся, не сбегу, — улыбнулся Алекс. — Можешь запереть меня здесь как смертника в доте.
— А заодно проверить, на чьей ты стороне? — пикантно хмыкнула девушка.
— Разницы нет, либо ты меня, либо они.
— Что значит «ты меня»? — многозначительно переспросила Надя. И уже серьёзней добавила: — Я тебе не враг, а вот кто тебе они, и как они на нас вышли, скоро узнаем. Хотя здесь не бывало и месяца без облавы.
Она немного поколебалась:
— Я действительно переживаю за папу. Скоро вернусь, а ты сиди тихо как мышь. Я закрою тебя, чтобы сохранить… — она замешкалась и продолжила смущённо: — …сохранить для себя. — И затем уже в дверях игриво улыбнулась светло-серыми глазами: — И не трогай мой пулемёт.
— Обещаю быть паинькой, — ответил Алекс, зная, что нарушит обещание.
Надя ушла, заперев дверь на замок, а он, поглаживая указательным пальцем спусковой крючок, ещё раз посмотрел в темноту, но уже через монокуляр ручного пулемёта. Пора было ставить точку.
Теперь он изгой, и ни урбанистический монстр Мегаполис-Сити, ни Пустошь не примут его. Все они — последствия прошлой войны. Не такой кровавой, чтобы возвеличить ценность человеческой жизни; безыдейной, не разрушившей догм и не создавшей смыслов; и ни для кого не ставшей победной, потому не родившей миру великие имена. Нет ничего глупее войны с настоящим «за светлое будущее», потому Прогресс и Антипрогресс, сменившие эпоху Гуманизма — идейки так себе. Пустые и никчёмные и не «путь к сверхчеловеку».
Собственная смерть — не в счёт; сумасшедший фанатик и горстка революционеров-недоумков — к чертям; Марк… он сам выбрал свой путь. Оставалась Надя, девушка с живыми глазами цвета раннего утра…
Он вспомнил её игривое: «И не трогай мой пулемёт», и на мгновение подумал: «А ведь девчонке нравится жизнь». Но смятение его длилось не долго. В руках заряженный пулемёт, а в прицеле давний враг, и вряд ли представится иной такой случай. Пришло время покончить с навязчивыми воспоминаниями детства.
Плохо, что в Пустоши не бывает снега. Выглядело бы символично — смерть убийцы его отца на фоне белого и холодного, как и тогда, на заднем дворе родительского дома.
Алекс прижал приклад к плечу, впервые в жизни перекрестился, навёл прицел туда, где скрылась Агата, и принялся ждать.
* * *
Раздался треск. Пулемёт «поливал» движущиеся огоньки федералос. Крошечные сполохи вспыхивали редкими очередями на третьем этаже здания. Геликоптер коршуном упал вниз на несколько метров, развернулся боком и выплюнул трассирующую очередь, вырвав полстены и в дребезги разворотив окно, откуда предположительно бил пулемёт. Весь третий этаж вспыхнул огнём. Вряд ли пулемётчик выжил.
— Сопротивление бесполезно! — бесстрастно вещал динамик, подкрепляя железной логикой первую смерть.
Агата наблюдала, как стремительно двигаются красные точки, как часть их засела под стенами с северной стороны инверторной. Федералос начали штурм.
Вдруг два выстрела один за другим прошили сгустившиеся сумерки, и прожектор геликоптера погас. Монотонный хруст двигателя прервался, движение винтов замедлилось, и одна из лопастей переломилась пополам. Геликоптер завертелся вокруг своей оси и стал пёрышком опускаться на землю. Он упал за лесом, и вой взвившейся в небо сирены заглушил звуки его падения.
Этого Агата Грейс никак не ожидала.
Почему «пустынники» начали стрельбу? Единственное объяснение, что их не ждали, и что Марк — заложник этих отщепенцев-«пустынников». Как и почему он оказался в больнице и был ли это он, оставалось загадкой. О Голубинском она знала совсем мало. Лишь то, что занимался био-инженерией, пока не сошёл с ума. Вспомнились слова Феликса: «Не говорите военным». Но федералос не военные и силовой захват не был её целью. Всё пошло наперекосяк.
Стоило брать инициативу в свои руки и Агата, не обращая внимания на усиливающийся бой, бросилась к бронированной машине управления с динамиком громкоговорителя на крыше.
В душном фургоне паренёк с микрофоном, в который раз выдавал в пустоту:
— Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь! Сопротивление бес…
Агата вырвала микрофон и, подавив напряжение, произнесла:
— Марк! Я знаю, ты меня слышишь!
За решёткой, разделяющей фургон на две части раздался голос:
— Давайте сюда…
Агата вспомнила, наконец, зачем взяла с собой и эту девушку и её пожилого спутника.
— Инспектор Кариди! У меня заложники! Роза Норман и господин Яков Липсиц! Не осложняйте ситуацию!
— Дайте же сюда микрофон! — жёстко и властно прозвучал голос Липсица.
Удивляясь сама себе, Агата послушно протянула ему микрофон. Он взял его, расправил спину так, словно сбросил многолетний тяжкий груз, и молодым, хорошо поставленным высоким басом, произнёс в рифлёную ветрозащиту:
